УДК 26.301: 336

 

В.И. Палагута (д-р филос. наук)

Национальная металлургическая академия Украины (г. Днепропетровск)

palaguta@ua.fm

Значение метафорического мышления для современной социальной теории

 

В статье проанализированы существующие методологические подходы к проблеме использования метафорического мышления при рациональном постижении реальности, в частности - социальной. Показано, что метафорическое мышление вполне можно считать специфической разновидностью рационального познания. Обозначены условия применения метафорических конструктов для представления социальной реальности в современной социальной теории, которая преимущественно ориентирована на использование имманентной позиции наблюдения.

метафоризация, метафорическое представление, рациональное мышление, социальная реальность, имманентная и трансцендентная позиция наблюдения

 

В свете наметившейся тенденции метафоризации современной социальной теории, во многом обусловливающейся переходом от трансцендентной к имманентной позиции наблюдения социальной реальности, возникает необходимость в пересмотре роли метафорического конструирования социальной реальности и шире – использования метафорических конструктов мышления в социальном познании. Известно, что метафорический характер описания социального мира стал нормой для многих современных социально-теоретических исследований. А рассмотрение социальной реальности с позиции той или иной позиции или места, с той или иной перспективы наблюдения или того, что мы называем имманентной позиции наблюдателя, выявляет одну из примечательных закономерностей современного социально-философского дискурса. Она позволяет вместо общепринятых формализованных и достаточно апробированных социально-философских и социологических понятий, используемых в социальной теории, вводить новые дискурсивные метафорические конструкции, ориентированные на символический и не формализованный характер субъективного мышления. Данные метафорические конструкции практически нивелируют различие между образно-символической, а-теоретической по своей сути речью субъекта в той или иной социальной позиции и его антипода - теоретического дискурса наблюдателя/теоретика. Тем самым, данное различие теряет свой прежний смысл и уже не имеет принципиального значения, и где на передний план «выходит» метафорическое представление социальной реальности. В качестве наглядного примера сошлёмся на достаточно популярную сейчас социальную теорию. Речь здесь идет о социальной мультитопологии Джона Ло, одного из создателей акторно-сетевой социальной теории и представителя так называемой новой волны в социальном познании, обращенному к исследованию материальных объектов как значимых элементов в изучении социальной реальности [1]. Мы упомянем одно из ключевых положений, имеющих непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу метафоризации социальной теории. В самом деле, акторно-сетевая теория демонстрирует новый метафорический строй мышления в изучении социальной реальности – метафорику сетей и потоков. В её границах социальное измерение неразрывно связано с материальным, а смысловое - с протяженным. А здесь уже вырисовываются перспективы «выхода» теоретика на семиотические, лингвистические, структурно-психоаналитические, и, в конечном счете, на семантические срезы проблемы исследования социальной реальности, в частности, социальной пространственности. Действительно, в новой метафорике социальной пространственности применяемые метафоры имеют самое непосредственное отношению не столько к процессу познания, к его понятийной структуре и не являются только предпонятиями или своего рода «строительными лесами» понятий, сколько представляют из себя определенную социальную онтологию. Иначе говоря, некоторые социальные метафоры не только рядоположны социальным концептам, и где граница между ними не фиксирована и весьма подвижна, но и могут являться своеобразными конструктами самой социальной реальности, если их применяет исследователь, находящийся в той или иной имманентной социальной позиции.

Более того, сети и потоки концепции одновременного сосуществования множества социальных реальностей или социальных пространств у Д.Ло, непредставимы и безóбразны по своей сути, т.е не имеют образной «подпорки» со стороны евклидовой пространственности. Как замечает британский социальный теоретик: «Сетевой гомеоморфизм, обнаруживаемый исследователем в любом центре аккумуляции, скрывает бесконечное многообразие случайных, текучих, ситуативных изменчивостей. Отсюда следует, что такая «работа потоков» часто остается невидимой: она просто не гомеоморфна в пространстве сетей и потому неописуема» [1, с.240-241]. Тем самым, британский ученый допускает в метафорике сетей и потоков элемент непредставимости, безóбразности в описании современной социальной реальности как условия многочисленных реляционных или «онтологических» констелляций в социальном мире, что определяет метафорическое конструирование как важнейший компонент самой социальной реальности[1].

Вместе с тем, повсеместное использование метафорических конструкций вынуждает к более детальному изучению вопроса о предпосылках и условиях использования метафор в современной социальной теории. Во многом это вызвано тем обстоятельством, что возникла потребность метафорического представления ряда достаточно сложных феноменов социального, которые весьма затруднительно, а порой и невозможно рассматривать посредством традиционных социально-философских и социологических понятий и концептов классической и неклассической социальной теории, ориентированных на позитивистские процедуры реификации и гипостазирования социальной реальности [3].

И в этом контексте, вкратце обозначим принципиальное различие имманентной позиции наблюдения от её антипода - трансцендентной позиции. Так, как было показано в предыдущих наших публикациях, в частности в работе, посвященной изучению феномена самоидентификации социального субъекта [4], концептуальный метаязык трансцендентного наблюдения для социальных наук является квазиобразованием, вследствие того, что невозможно в принципе «очищение» языка социального наблюдателя/теоретика от различного рода символических привнесений, напрямую связанных с дискурсивными практиками наблюдателя как субъекта действия и понимания в одном лице, что делает невозможным создание для социальных наук «идеального» или «чистого» научного языка. Данный «стерильный» язык претендует на «идеальное» место наблюдателя как позиции вненаходимости, а позиция вненаходимости, в свою очередь, создает предпосылки для непрерывного продуцирования всевозможных концептов и понятий, имеющих статус квазиобъективных образований, которые позволяют трансцендентному наблюдателю создавать своё собственное представление о социальной реальности, но при этом ещё и претендовать, находясь снаружи, на универсальную, всеохватывающую картину социальной реальности.

Напротив, в имманентной позиции наблюдатель всегда находится внутри социальной реальности и обозревает её со своего, постоянно изменяющегося места, «выскочить» из которого он не может, а может только поменять это самое место или позицию обзора, т.е. его теоретизирование всегда «произрастает» из самой социальной реальности как субъекта действия и понимания, поэтому, оно носит изменчивый или реляционный характер. И здесь уже принципиальное значение приобретает, где находится этот субъект – наблюдатель/теоретик социальной реальности, в какой социальной позиции он пребывает в тот или иной момент времени, высказываясь о социальном мире.

В этом смысле проблема метафорического конструирования и представления социальной реальности видится в изучении двух взаимосвязанных аспектов. Во-первых, необходимо выяснить - а возможно ли и в каких случаях метафорическое представление реальности считать не столько до-теоретической, до-рациональной формой познания, сколько сугубо специфической разновидностью рационального познания? И, во-вторых, каковы возможности и условия применения метафорических конструктов в современной социальной теории для осмысления социальной реальности? Имеет ли смысл метафорическое представление реальности в социальной теории?

Рассматривая первый аспект данной проблемы, охарактеризуем традиционные и обозначим качественно новый подход к метафорическому мышлению при рациональном постижении реальности. Так, когда-то Х.Ортега-и-Гассет, отводя метафоре лишь вспомогательную, «служебную» роль для на первых порах ещё только складывающегося, ещё только формирующегося концептуального мышления, писал: «Метафора удлиняет «руку» интеллекта; её роль в логике может быть уподоблена удочке или винтовке. Из этого, впрочем, не исследует, что она раздвигает границы мыслимого. Отнюдь нет. Она лишь обеспечивает доступ к тому, что смутно виднеется на его дальних рубежах» [5, с.72]. А в дальнейшем в отношении метафоры срабатывает пресловутый принцип: «мавр сделал дело, мавр может уходить». Иначе говоря, метафора только лишь необходима во время становящегося понятийно-дискурсивного мышления, которому и уступает место, когда выкристаллизовывается и окончательно оформляется концептуальный каркас рационального познания. Но есть и существенное возражение подобному принципу, а именно - настоящее познание не может быть до конца рациональным по своему глубинному смыслу, ибо оно всегда предполагает полёт фантазии, мощь и силу воображаемого, интуитивное проникновение в суть изучаемого предмета и т. д. Но что тогда представляет собой рациональное постижение без возможностей «океана» воображаемого, интуиции, вчувствования и вживания, постоянно подпитываемых метафорическим представлением реальности? И, наоборот, что значит воображаемое без упорядочивающих понятийных процедур, и способного превратиться в «чистое» фантазмирование и бессвязный речевой поток? Чтобы примирить эти взаимоисключающие точки зрения существует концепция, смещающая акцент с изучения различия на изучение сходства функций метафорического и концептуального мышления, в конечном счетё, служащих какой-то общей цели. К примеру, когнитивные лингвисты Дж. Лакофф и М. Джонсон такой общей целью метафорического и концептуального мышления считают упорядочивание реальности, её превращение в реальность-для-субъекта, понятную и доступную для его ориентации в социальном мире и преобразующей деятельности[2]. Поэтому, если следовать подобной логике рассуждений, при всём различии метафорического представления реальности и концептуальных мыслительных схем, это не более чем различные способы понимания одной и той же реальности, обеспечивающие процессы коммуникации, социальной деятельности, коллективного взаимодействия субъектов и т. д. Тем самым они имеют одну и ту же общую цель – лучшее «прочтение» и понимание реальности[3]. Таков, в общих чертах, второй подход в изучении соотношения метафорического представления и рационально-понятийного постижения реальности.

Но именно сейчас получает распространение качественно иной подход, в наибольшей степени отвечающий современным реалиям, суть которого можно вкратце выразить следующим образом: представление о рациональности непосредственно связано с динамичностью, постоянной изменчивостью, предельной реляционностью, «текучестью современности» (термин одноимённой книги З. Баумана «Текучая современность»), поэтому, метафора и другие смысловые возможности дискурса – метонимия, синекдоха, литота, гипербола и т. д. постоянно необходимы для расширения его семантических полей, для непрерывной экспликации до-дискурсивного смысла, постоянно существующего для субъекта действия и понимания. Поэтому, метафорическое мышление, понимаемое уже не столько лишь как до и а-теоретическое представление, становится сейчас, особенно в социально-гуманитарном познании, важнейшей (если не самой важной) герменевтической процедурой, обеспечивающей целостность дискурсивных практик, в которых осуществляются коммуникативные процессы субъектов. Оно выявляет косвенным, опосредованным образом всю «археологическую» глубину реальности, её процессуальный и постоянно изменяющийся, реляционный характер. А понимание, в свою очередь, непосредственно связано, с постоянными процедурами дискурсивной интерпретации и переинтерпретации, ассоциируемых с использованием широкого спектра базисных метафор, и используемых на основании имеющегося и востребованного опыта субъекта как выразителя определённых социокультурных установок. Вместе с тем, если полностью согласиться со словами Дж. Лакоффа и М. Джонсона о возможностях метафорического мышления, согласно которым «новые метафоры могут создавать новое понимание и, тем самым, новые реалии» [6, с.251], то можно утверждать, что конструирование реальности немыслимо без метафор как таковых; они свободны от всяческих границ и рамок концептуально-рационального мышления. И в этом плане метафорическое мышление вполне можно считать специфической разновидностью рационального познания, без которого невозможно сейчас осмысление современной реальности во всей его целокупности, многосоставности, многоуровневости. Вот почему использование метафорического мышления так актуально и для действующих субъектов, и для исследователей, находящихся в имманентной позиции наблюдения, и для современных динамически изменяющихся сообществ.

Теперь перейдём к рассмотрению второго аспекта обозначенной выше проблемы, а именно - остаётся прояснить вопрос - каковы возможности и условия применения метафорических конструктов для представления социальной реальности, сделав акцент на их трактовке как дискурсивных и символических образований? И есть ли в них вообще необходимость при разработке современной социальной теории? В самом деле, если обратиться к оценке состояния и перспектив разработки современной социальной теории, представленных в одной из последних работ известного российского теоретического социолога А.Филиппова, то ученый ставит на одно из ведущих мест по своей значимости именно метафоризацию современной социальной теории[4]. Более того, метафоризация социальной теории достаточно эффективный и хорошо известный теоретический приём. Достаточно упомянуть метафоры «базис» и «надстройка» К.Маркса, «Паноптикум» М.Фуко, «публичную сферу» Ю.Хабермаса, «символические капиталы» и «габитус» П.Бурдье, а из более современных - «сферу», «пузыри» и «пену» П.Слотердайка, «сети» и «потоки» упоминаемых ранее Д.Ло и М.Кастельса. Одной из особенностей данных метафорических конструктов является их образно-представляющий характер. Их особенность заключается в том, что они апеллируют к повседневному опыту субъекта, и способны аккумулировать индивидуальный опыт, при этом непрерывно структурируя данный опыт. Когда та или иная «картина» начинает доминировать в представлении социальной реальности субъекта, тогда и возможно использование исследователем метафорических конструктов на выбор, что, в свою очередь, предполагает вариативность и множество картин социальной реальности, воспринимающихся как множество социальных миров.

Но чем отличается современная тенденция метафоризации социальной теории, во многом связанная с имманентной позицией наблюдателя от предыдущих своих разновидностей? Здесь необходимо отметить два момента. Во-первых, - они связаны с многочисленными интерпретациями, с созданием всевозможных семантических «полей интерпретации» и, поэтому, предполагают дискурс в качестве непременного условия своего осуществления. В работе когнитивного лингвиста Х.Уайта этот тезис даже является ведущим: «Дискурс неустраним, поскольку он создаёт почву, на которой решают, что должно считаться фактом в рассматриваемых вопросах, и определяет, какой способ более подходит для понимания таким образом фактов» [9, р.3]. И во-вторых, современное метафорическое мышление до предела усложнено, в нём практически сведена до минимума значимость óбразного компонента, поэтому, оно носит преимущественно безóбразный, символический характер, являясь практически непредставимым на уровне совершенно естественного субъективного умения интуитивно «мыслить картинками». Это созвучно метафорическому представлению социальной реальности в работах таких мыслителей современности, как Ж. Лакан, Ж. Делёзу и Ф. Гваттари. Достаточно хотя бы вспомнить трудно представимую ризоматическую конструкцию социальной реальности или семантическую Ризому, предложенную Ж. Делёзом и Ф. Гваттари в «Тысяче плато» [10, с.6-45]. Поэтому, проблема метафоризации социальной теории наводит нас на осознание достаточно двусмысленной ситуации в постижении социальной реальности со стороны наблюдателя. В самом деле, с одной стороны, метафорическое конструирование предполагает активизацию воображения для создания более или менее адекватных моделей для понимания социальной реальности, но, с другой стороны, социальная реальность носит преимущественно безóбразный, опосредованный, усложнено - символический характер. Для имманентной позиции наблюдения, в отличие от трансцендентной, не имеет особого значения трансляция и использование за пределами социальной теории всего многообразия метафорических конструктов, как бы эксплуатирующих образность, потому что существующая социальная реальность дискурсивно продуцируется как бы изнутри её самой, из тех позиций, которые выбирает сам наблюдатель/теоретик для концептуализации социальной реальности и для своей научной деятельности в целом, что блокирует опыт визуализации. Так, немецкий социальный теоретик, автор теории креативного действия Х.Йонас предложил так называемые метафоры креативности, обращение с которыми, правда, «требует других навыков, чем обращение с научными понятиями. Во всяком случае, оно предполагает готовность считать феномены, описанные лишь в первом приближении, действительно доступными опытному познанию» [11, с.81]. По всей видимости, здесь осуществляется своеобразный переход от дискурса как совокупности слов для обозначения всего предметного многообразия социальной реальности, определяющей дискурс наблюдателя через триаду знак – означающее – означаемое к семантическим целостностям, в которых слова-понятия, переживания, ассоциации, образы не обособляются друг от друга, а синтезированы в метафорических конструкциях. Такой дискурс наблюдателя социальной реальности напоминает корпускулярно-волновой дуализм квантовых объектов, зависящий от того, с какой целью подходит к нему теоретик-наблюдатель: если он подходит к нему как к дискретно-знаковой конструкции, то она указывает на социальную реальность и в целом на реальность с позиций обособленности или границ между ней и субъектом, замещающей саму социальную реальность её моделью или образом-представлением. Напротив, континуально-символический дискурс неотделим от социальной реальности, он сам представляет данную реальность, выступая активным, действенным фактором её становления, и представленной в своём метафорико-символическом виде, равно как и самого субъекта социального действия[5]. Здесь метафорические конструкции практически выходят за границы образов-представлений; последние становятся излишними для изучения данных сложных социальных форм, существующих на микросоциальных уровнях.

И в этом плане весьма примечательно, что Ж. Лакана всегда интересовали формы представимости социальных феноменов, не сводимые к имеющимся на сегодняшний день визуальным моделям, в частности к сфере, так зачаровывавшей мысль Платона. Но особенно этот интерес обозначился во время и после проведения им 9 семинара «Идентификация» (1961/62), где было предложено рассматривать социальное исключительно как символическое[6]. Но вся сложность рассмотрения социального как символического заключается в его непредставимости, т.е. в отсутствии наглядно-образных моделей, способных выразить всю сложность феномена социального. И видимо поэтому Ж.Лакан прибегнул как при изучении, так и при представлении Символического к теории графов и математической топологии, поскольку простейшие евклидовые формы – наглядность, простота – ничего не дают для понимания Символического регистра, отождествляемого со всей сложностью и непредставимостью социального.

Символически фундированная социальная упорядоченность не сводима, согласно Ж. Лакану, к воображаемому, символическая комбинаторика не сводима к представлению, образу, гештальту. В этой связи интересно следующее размышление Ж. Лакана во второй книге его семинаров: «То, что является «хорошей формой» в живой природе, в Символическом становится «формой плохой». Человек, как часто говорят, изобрел колесо. Колесо в природе не встречается, но у него «хорошая форма», форма круга. Нет, однако, в природе колеса, которое регистрировало бы оборот за оборотом траекторию одной из точек своей окружности. В Воображаемом циклоиды не существует. Циклоиды – открытие, сделанное Символическим» [14, с.433]. Поэтому, Ж. Лакан постоянно уходит от примата формы, по ту сторону геометрически визуальной очевидности, от захваченности знания Воображаемым, в попытке снять привычную оппозицию в познании, в том числе и социальном, видимое/невидимое, издавна свойственное вообще социальному познанию. Фигуры математической топологии Ж. Лакана, а именно кольцо, тор, борромеев узел, митра, лента Мёбиуса, узел и спираль Эшера и другие призваны не столько продемонстрировать всю сложность Социального как Символического, сколько дать ключ к его пониманию. Это своего рода визуализация законов символического. Безусловно, необходимо определённое интеллектуальное усилие для представления этих фигур или то, что мы называем интеллигибельностью, что гораздо легче проделать в имманентной позиции наблюдения, предполагающей изначальную вариативность и метафоричность дискурса. Подобная исследовательская позиция будет только способствовать разъяснению парадоксов социального бытия, непосредственно связанного, на наш взгляд, с этими и другими подобного рода фигурами. Тем не менее, эта сложность в формализации социального в любом случае создает дополнительную проблему при разработке современной социальной теории, где при ее решении всегда необходимо преодолевать порог воображаемого и оставаться «слепым» к соблазнам представления на манер евклидового или физического пространства и к эффектам видимости и представимости в целом.

Итак, можно утверждать, и краткое рассмотрение метафорического конструирования социальной реальности это показало, что имманентный подход наблюдения выступает единственной на сегодняшний день приемлемой возможностью наиболее адекватного представления социальной реальности. Иначе говоря, всякий дискурс о социальной реальности, в том числе и дискурс исследователя, позиционирующегося в качестве субъекта действия как метафорическая или символическая конструкция, имеет место внутри самой социальной реальности, что позволяет постигать социальный мир, используя при этом весь спектр метафор как традиционных для изучения того или иного социума, так и новых, «случайно найденных» исследователями, находящимися в имманентной дискурсивной позиции наблюдения.

 

Список литературы

1. Ло Д. Объекты и пространства / Д. Ло; пер.с англ. // Социология вещей: [сборник статей]. - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. - С. 223-243.

2. Кастельс Э. Становление общества сетевых структур / Э. Кастельс; пер. с англ. // Новая постиндустриальная волна на Западе: [антология]. - М.: Academia, 1999. - С. 494-505.

3. Социальное: истоки, структурные профили, современные вызовы. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. - 440 с.

4. Палагута В. Самоидентификация социального субъекта в дискурсивных пространствах / В. Палагута. - Днепропетровск: «Инновация», 2010. - 440 с.

5. Ортега - и - Гассет Х. Две великие метафоры / Х. Ортега - и - Гассет; пер. с исп. // Теория метафоры: [сб. науч. статей под общ. ред. Н.Арутюновой]. - М.: Прогресс, 1990. – С. 68-81.

6. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж.Лакофф, М.Джонсон; пер. с англ. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

7. Порус В. Метафора и рациональность / В.Порус // Русская антропологическая школа. Труды. - РГГУ, 2004. - Вып.2. - С. 341-352.

8. Филиппов А. Социология пространства / А.Филиппов. - СПб.: «Владимир Даль», 2008. - 285 с.

9. White H. Tropics of Discourse: Essays in Cultural Criticism / H.White. - Baltimore: University Press, 1978. – 268 p.

10. Делёз Ж. Тысяча плато: капитализм и шизофрения / Ж.Делёз, Ф.Гваттари; пер. с фр. - Екатеринбург: У-Фактория; М.:Астрель, 2010. - 895 с.

11. Йоас Х. Креативность действия / Х.Йоас; пер. с нем. - СПб.: Алетейя, 2005. - 320 с.

12. Настин И. Символическая деятельность и её субъект: монография / И. Настин. – М.: ИМСГС, 2010. - 279 с.

13. Лакан Ж. Семинары. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953/1954) / Ж.Лакан; пер. с фр. - М.: Гнозис/Логос, 1998. - Кн. 1. - 432 с.

14. Лакан Ж. Семинары. «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/1955) / Ж.Лакан; пер. с фр. - М.: Издательство Гнозис/Логос, 1999. Кн. II. - 520 с.

 

Надійшла до редакції 19.03.2011

В. І. Палагута

Національна металургійна академія України (г. Дніпропетровськ)

ЗНАЧЕННЯ МЕТАФОРИЧНОГО МИСЛЕННЯ ДЛЯ СУЧАСНОЇ СОЦІАЛЬНОЇ ТЕОРІЇ

В статті проанализовані існуючі методологічні підходи до проблеми використання метафоричного мислення у раціональному осягненні реальності, зокрема – соціальної. Показано, що метафоричне мислення цілком можна вважати особливим різновидом раціонального пізнання. Окреслені умови застосування метафоричних конструктів для подання соціальної реальності у сучасній соціальній теорії, яка переважно орієнтована на використання иманентної позиції спостереження.

метафоризація, метафоричне представлення, раціональність, соціальна реальність, имманентна та трансцендентна позиція спостерігача.

V. I. Palaguta

National Metallurgical Academy of Ukraine (Dnipropetrovsk)

THE IMPORTANCE OF METAPHORICAL THINKING FOR CONTEMPORARY SOCIAL THEORY

The article analyzes the existing methodological approaches to the problem of using the metaphorical thinking in a rational understanding of reality, in particular – social one. It is shown that metaphorical thinking is quite possible to assume a specific kind of rational knowledge. The conditions of metaphorical constructions used for the representation of the social reality in contemporary social theory oriented to the usage of the immanent position of observation are indicated.

metaphorization, metaphorical representation, rational thinking, social reality, immanent and transcendent position of observation.

 

 


[1] К слову сказать, другой крупнейший социальный теоретик современности М. Кастельс, подобно Д. Ло, определяет сетевые структуры как онтологический «комплекс взаимосвязанных узлов. <…> Cети представляют собой открытые структуры. <…> Социальная структура, имеющая сетевую основу, характеризуется высокой динамичностью и открыта для инноваций»[2, с.494-495].

 

[2] Так, согласно одной из ключевых идей Дж. Лакоффа и М. Джонсона, возможности метафорического представления реальности безграничны: «Метафора - это феномен воображаемой рациональности. Она дает возможность понимать опыт одного вида в терминах другого, создавая внутреннюю связность, налагая гештальты, структурированные естественными измерениями опыта» [6, с.251].

[3] Обращая внимание на их о глубинное сходство, взаимосвязь и взаимозависимость, российский философ В.Порус отмечает, что «внутренняя иррациональность мышления обнаруживается не в бунте метафор против рациональности, а в том, что сама рациональность раскрывается как препарированная метафоричность. Иначе сказать, способность понимания «ссыхается» в рациональных процедурах, утрачивая свежесть и сочность метафоры, зато приобретая удобную для хранения и трансляции форму» [7, с.346].

[4] Так учёный, разрабатывая концепцию «социального пространства», пишет о многообразии его метафорических представлений: «Особенно важным в ближайшие годы будет определение позиции по отношению к ключевым метафорам пространства» [8, с.265].

[5] Конкретизируя данное положение, приведём положение о роли символических конструкций дискурса современного учёного И. Настина, утверждавшего, что «символический язык неотделим от реальности, он есть сама эта реальность. Его главная функция – «стяжание смысла», т. е. вызывание у его пользователя состояния непосредственного соприкосновения с реальностью, прикосновения к «пульсу Бытия», к тому, каким оно является исходным для нас. А исходно воспринимаемая нами форма Бытия в своей языковой репрезентации есть форма метафоры» [12, с.94].

[6] Так, три регистра психической структуры Ж. Лакана «Реальное – Воображаемое – Символическое» собственно говоря, не столько являются регистрами психики, сколько выполняют сложно определимую полисемантическую функцию различных измерений бытия, где Социальное трактуется им как Символическое. Данное понятие выражает совокупность социальных установлений, норм, эталонов, предписаний, запретов и т.д. Более того, Символическое – это область сверхличных, всеобщих, социокультурных смыслов, задаваемых субъекту социумом. Социальное как Символическое стремится полностью подчинить себе субъекта, тогда как функция Воображаемого субъекта стремится противодействовать этой тенденции Символического, и, используя топосы социума и культуры, создать с их помощью собственный нарциссический образ и этим умерить влияние на субъекта Символического [13, с.173-190; 289-308; 14, с.249-394].