У статті доктора філософських наук, професора, завідувача кафедри філософії ДонНТУ Додонова Р.О. здійснено спробу реконструювати два проекти створення Української Академії наук, які належать історику М.С.Грушевському та геологу В.І.Вернадському. Аналізуються переваги та хиби кажного з цих проектів, а також сутність суперечок між їх авторами.

В истории Национальной Академии наук Украины, 90-летний юбилей которой отмечался в прошлом 2008 году, как в капле воды отражаются все противоречия нашей политической, социальной, национальной истории. Без особого преувеличения можно сказать, что Академия – это гордость и головная боль современной Украины. Возникнув на рубеже эпох, во время второй (после хмельнитчины) попытки государственного строительства Украины, Украинская Академия наук (УАН) позволила аккумулировать серьезный научный потенциал, направить его на созидание, заложить прочный фундамент для последующих достижений и, что также немаловажно в условиях социальной катастрофы, способствовать элементарному выживанию носителей национального интеллекта.

Процесс создания Украинской Академии Наук тесно связан со многими людьми, чьи имена прославили отечественную науку: Д.И.Багалей, Н.П.Василенко, Н.Ф.Кащенко, Б.А.Кистяковский, И.И.Косоногов, А.Ю.Крымский, С.П.Тимошенко, М.И.Туган-Барановский, П.А.Тутковский, В.Н.Перетц, М.В.Птуха и многие другие. Но даже в этом списке именитых академиков и профессоров особое место принадлежит Владимиру Ивановичу Вернадскому и Михаилу Сергеевичу Грушевскому, каждый из которых имел собственное видение Академии, свой проект развития наук в нашей стране и, осмелимся утверждать, собственную цивилизационную стратегию развития Украины.

В современной публицистике присутствует весь спектр оценок научно-организационной деятельности В.И.Вернадского и М.С.Грушевского. Оставим в стороне эмоционально окрашенные «крайние» позиции, поскольку в них присутствует оценка с точки зрения нынешней политической конъюнктуры, а не реалий конца 10-х – начала 20-х годов прошлого века. Вряд ли можно согласиться с Сергеем Грабовским, который анализирует «ідейну драму творця Української академії наук Володимира Вернадського» [6], равно как и с Олесем Бузиной, размышляющим над «преступлением профессора Грушевского» [7, с. 301]. К сожалению, от подобных искажений не свободны даже школьные учебники, изображающие Вернадского исключительно как русификатора и рассматривающие принятие именно его академического проекта как нежелательный вариант развития событий.

Вместе с тем, анализ архивных документов, опубликованных в [1], свидетельствует, что создание Украинской Академии наук в 1918 году стало результатом взвешенной, всесторонней подготовительной работы, максимально учитывающей позиции всех заинтересованных сторон.

Целью данной статьи является попытка сравнительного анализа академических проектов В.И.Вернадского и М.С.Грушевского с последующим выявлением сильных и слабых сторон каждого из них.

Как известно, к моменту начала работ по организации Украинской Академии наук и В.И.Вернадский, и М.С.Грушевский были не только зрелыми исследователями, но и получили известность далеко за пределами страны. В их творческих биографиях много схожего.

Владимир Иванович Вернадский родился 12 марта 1863 года в Петербурге, его детство прошло в Харькове и на Полтавщине. Отец – профессор политической экономии и статистики. В 1881 году Владимир окончил гимназию и поступил на естественное отделение физико-математического факультета С.-Петербургского университета, после чего проходил двухгодичную стажировку в европейских университетах. Участвовал в почвоведческих экспедициях В.В.Докучаева в Полтавской губернии. В 1891 году защитил магистерскую диссертацию «О группе силлиманита и роли глинозема в силикатах», а в 1897 году – докторскую диссертацию «Явление скольжения кристаллического вещества». Профессор минералогии и кристаллографии Московского университета, который покинул в феврале 1911 года, протестуя против реакционной политики министра просвещения. В возрасте 45 лет В.И.Вернадский был избран академиком по минералогии С.-Петербургской Академии наук. В марте 1914 года назначен директором Геологического и Минералогического музея Академии наук в Петербурге. Председатель Комиссии по изучению естественных производительных сил.

Михаил Сергеевич Грушевский родился 17 сентября 1866 года в Холме (ныне – г.Хелм, Польша), детство прошло на Кавказе. Отец – преподаватель русского языка и литературы в местной Греко-католической гимназии, затем – инспектор народных школ на Кавказе, автор одного из популярных учебников славянской словесности. После окончания Тифлисской гимназии М.Грушевский в 1886 году поступил на историко-филологический факультет Киевского университета, оставлен при университете профессорским стипендиатом. «В те годы, - пишет Л.Семака, - украиноведческие исследования на территории царской России не приветствовались, а издательская и преподавательская деятельность на украинском языке вообще была под запретом. Однако в Галиции, входившей в состав Австро-Венгерской империи, отношение к развитию национальной культуры было более либеральным и толерантным. Учитывая политическое противостояние польских и украинских («русинских») сил, австрийское правительство проводило политику на их уравновешивание. В такой ситуации украинские ученые Галиции добились открытия во Львовском университете отдельной кафедры украинской истории. Возглавить ее предложили Владимиру Антоновичу, но он, сославшись на преклонный возраст, отказался, порекомендовав на этот пост уже завоевавшего научный авторитет М.С.Грушевского. Защитив в Киеве магистерскую диссертацию «Барское староство. Исторические очерки», Грушевский в 1894 году переехал во Львов. К тому времени под давлением польских кругов Львова намерения австрийской администрации изменились, и вместо кафедры украинской истории в университете была открыта кафедра всемирной истории с расширенным преподаванием истории Восточной Европы. М.С.Грушевский согласился возглавить эту кафедру» [8, с.370-371] и руководил ей двадцать лет, изучая историю, литературу, этнографию.

Еще в Киеве в 1893 году М.Грушевский был избран членом львовского Научного общества имени Тараса Шевченко (НТШ). Во Львове он возглавил деятельность этой просветительской организации, усматривая в ней своего рода «Малую западно-украинскую Академию наук». Он становится редактором «Записок» НТШ, «Лiтературно-Наукового Bicника». Начиная с 1898 года, издается десятитомная «Історія України-Руси» М.С.Грушевского, ставшего главным трудом его жизни. В 1907 году Грушевский переезжает в С.-Петербург, где сближается с тамошними украинскими деятелями. В своих изысканиях – «Історія українського народу» (1904), «Київська Русь» (1911), «Ілюстрована історія України» (1911), «Історія української козаччини» (191З-1914) и др. – он стремился представить украинскую историю как целостный непрерывный процесс с древнейших времен до настоящего времени.

Как видим, перед нами два украинца по рождению, интеллигента по воспитанию, европейских эрудита по образованию. Вместе с тем, это были принципиально различные типажи. Еще Д.Донцов выделил в украинском национальном характере два типа – открыто-энергичный (активный) и «потаенного существования» (пассивный), охарактеризовав их, соответственно как тип Тараса Бульбы и тип Шельменко-денщика.

Потомок казака Верны, Владимир Иванович помимо своих естественно-научных интересов, искренне и с увлечением отдавался общественной жизни. Он принимал активное участие в земском движении, симпатизировал народникам, организовывал бесплатные столовые для голодающих крестьян, в октябре 1905 года был избран членом ЦК вновь основанной Конституционно-демократической партии. С 1908 по 1917 год был членом Государственного Совета. После февральской революции вошел в состав Временного правительства, возглавив Ученый Комитет Министерства земледелия; в августе 1917 года назначен товарищем министра просвещения. После октябрьской революции подписал воззвание подпольного Временного правительства, в котором большевики объявлялись узурпаторами власти и выдвигалось требование созыва Учредительного собрания.

Идеалом государственного устройства Украины В.И.Вернадский считал ее автономию в составе обновленной демократической Российской республики. Само Государство Российское он был склонен воспринимать не как «тюрьму народов», а как величайшую цивилизационную ценность, возможности которой еще далеко не исчерпаны. Он стремился не уничтожить существующую политическую систему, а оптимизировать ее путем научно обоснованных преобразований. Свои взгляды В.И.Вернадский высказывал открыто и пропагандировал вполне легальными средствами.

Размышляя над соотношением политических целей и средств у В.И.Вернадского и М.С.Грушевского, уместно будет привести цитату из статьи В.М.Зарубы, посвященной отношениям последнего с другим академиком – историком Дмитрием Ивановичем Багалеем. «Дмитрий Иванович и Михаил Сергеевич, - пишет автор статьи, - принимали активное участие в общественно-политической жизни, оба приближали момент национального освобождения Украины. Но шли к этой цели диаметрально противоположными путями. Дмитрий Багалей исповедовал легальность, законность и легитимность, никакой подпольщины и нелегальщины, безусловная покорность власть имущим, кем бы они ни были – царь, гетман, большевики. Это была, если хотите, мазепинская тактика: путем достижения высоких должностей в пророссийской администрации (ректор, сенатор, городской голова) получить возможность сделать что-то и для своего народа. Михаил Сергеевич, напротив, наряду с легальными средствами широко пользовался подпольными приемами откровенной и открытой политической борьбы – организация и создание партий, политизированных движений, организаций, прессы, изданий… Грушевский не мог выносить конформизм, «кунктаторство» Багалея, его научную и человеческую мимикрию, приспособленчество к различным режимам» [10].

И хотя позиции Д.И.Багалея и В.И.Вернадского нельзя полностью отождествлять^¹, в приведенных выше строках поднимается достаточно глубокая этическая проблема, выходящая далеко за пределы темы создания УАН. История Украины, действительно, знает немало примеров, когда украинцы, занимая высокие посты в имперском правительстве, приносили немало пользы родной земле. Кроме Мазепы здесь следует назвать и Феофана Прокоповича, и братьев Розумовских, и многих, многих других. Обладая толикой власти, они могли решать конкретные проблемы, способствуя развитию национальной жизни. Ориентация на конечный конструктив и созидание не позволяли у них абсолютизироваться радикально-националистическим тенденциям. С другой стороны, известен и типаж аскета-подпольщика, этакого «украинского Рахметова», который всю свою жизнь приносит в жертву высшей идее. Да что там свою! – и чужую жизнь тоже можно положить на алтарь, в особенности, если она принадлежит не совсем «сознательному» члену этноса. Здесь уж совсем недалеко до оправдания насилия, преследования инакомыслящих, репрессий, концлагерей и т.п. Так что ситуация с бескомпромиссностью нравственной позицией национал-радикалов не представляется такой уж непротиворечивой, тем более, что сам М.С.Грушевский отнюдь не демонстрировал названной бескомпромиссности.

Михаил Сергеевич не только скрывал свои истинные убеждения (тип «потаенного существования»), но и не раз менял их в зависимости от политической конъюнктуры, заслуженно получив прозвище «политического флюгера». Он был учеником В.Б.Антоновича, о котором Н.М.Могилянский оставил следующую характеристику: «Антонович – двуликий Янус, с кафедры университета проповедовавший одно и бывший в дружбе даже с Новицким, у себя дома, в кружке избранной молодежи проповедовавший другое: ненависть к России» [11, с.118]. Подобная амбивалентность присуща и М.С.Грушевскому. В современной литературе высказывается даже мысль, что, будучи российским подданным, он получал из Вены немалые гонорары за свои труды, позволяющие подводить теоретическую базу под претензии Австро-Венгрии на владение не только Западной, но и Центральной Украиной.

В 1908 году М.С.Грушевский становится одним из лидеров ТУПа (Товариства українських поступовців). Эта организация была идейно близка к конституционным демократам, и также поднимала вопрос о федерализме и национальной автономии Украины, но была более радикальной в средствах его решения. После начала Первой мировой войны, в условиях усилившейся цензуры, Грушевский был арестован как сторонник «мазепинства» и несколько месяцев провел в заключении. В феврале 1915 года его выслали в Симбирск, оттуда он перебрался в Казань, а затем – в Москву. Свержение монархии открыло для Грушевского широкие возможности. Он возвращается в Киев, заочно избранный главой Центральной Рады. Вступая в эту должность, Михаил Сергеевич неожиданно декларирует о своих левых, социалистических взглядах^².

«Плодовитый писатель, посредственный ученый, привыкший к Австрии и ее конституционному укладу, - писал Н.М.Могилянский, - он примкнул к левым по мотивам, непонятным и неизвестным, скорее всего желая не утратить своей популярности. А по своему существу он был и остается добрым буржуа в буквальном смысле этого слова, любящим комфорт и уединение своей ценной библиотеки… Трудно допустить, чтобы практический ум М.С.Грушевского разделял увлечения зеленой украинской молодежи в области ее социологических и социалистических экспериментов. Проще допустить, что, дорожа популярностью, он плыл по течению, бессильный оказать ему серьезное идейное сопротивление» [11, с.119].

Свидетельством этому стали и колебания политического курса возглавляемой Грушевским Центральной Рады, каждый из четырех Универсалов которой противоречит предыдущему. Непродолжительный, но яркий и насыщенный период деятельности М.С.Грушевского в 1917-1918 годах закончился провозглашением независимости УНР и даже, согласно некоторым свидетельствам, избранием его первым президентом УНР в последний день существования республики.

Менял Михаил Сергеевич свои взгляды и позднее – при гетмане и Директории, в эмиграции и после возвращения в советский Киев. В конце концов, от него отвернулись все: и правые, и левые, и националисты, и большевики. «Грушевский теперь остался ни с чем, поскольку все грушенята разбежались», - сострит большевик Н.Левицкий при рассмотрении вопроса о возможности возвращения академика в Советскую Украину [8, с.376]. Единственное, для кого он остается непогрешимым авторитетом – это наши современные историки и журналисты, щедро засеивающие массовое сознание малоосведомленной молодежи семенами «державотворчих» мифов.

Диктатура гетмана П.Скоропадского, сменившая Центральную Раду, была достаточно либеральной. Спасаясь от большевиков, в столицу Украинской державы потянулись бывшие чиновники, генералы, представители научной и художественной интеллигенции, элита рухнувшей империи. Гетманский режим и лично Павел Петрович Скоропадский радушно принял вернувшихся киевлян М.А.Булгакова и А.Н.Вертинского. Здесь оказались видный государственный деятель П.Н.Милюков, поэтесса Тэффи, сатирик Дон-Аминадо и многие, многие другие. После голодного Петрограда жизнь в Киеве казалась вполне благополучной. Присутствие немецких войск создавала иллюзию порядка. Оживлялась экономика, бизнес, финансовая жизнь. Создалась благоприятная обстановка для реализации давнишней мечты украинских ученых по организации собственной Академии.

Некоторые шаги в этом направлении были сделаны Научным обществом им. Тараса Шевченко во время правления Центральной Рады. В частности, на всеобщем собрании членов НТШ 29 марта 1917 года по предложению М.С.Грушевского был поднят вопрос о создании комиссии из 12 членов с целью выработки Устава будущей Академии и изучения вопроса касательно источников ее финансирования. Сама комиссия так и не приступила к своей работе, но стала информационным поводом для обращения к теме Академии нового украинского правительства. Идея Академии была поддержана лично П.П.Скоропадским, ее пламенным сторонником был гетманский министр народного образования и искусства Н.П.Василенко, знавший Вернадского по совместной работе в С.-Петербурге. Именно Н.П.Василенко пригласил Владимира Ивановича в мае 1918 года для участия в разработке проекта Украинской Академии наук.

«Он указывал, - вспоминал Вернадский, - что этот план, о котором я говорил ему в Петербурге, об открытии научно-исследовательских центров, академий в Тифлисе и Сибири, может для Украины получить реальное осуществление в Киеве. Он предлагал мне стать во главе той же работы – организации научного исследования и высшего образования, которую я начал в России, в пределах Украины. Я согласился и весной мы с Наташей переехали в Киев» [Цит. по: 9, с.222-223].

12 мая он записал в своем дневнике: «Все больше вдумываюсь в создание большого научного центра в Киеве, воспользовавшись благоприятной политической конъюнктурой. Даже если не удастся провести – надо проводить. Обычно из всего этого всегда что-нибудь выходило и никогда нельзя знать результата. Не надо знать результат, а надо знать то, что хочешь получить. Написать записку об Украинской Академии наук: 1. Национальная библиотека при Академии. Государство должно дать несколько миллионов на приобретение книг. 2. Научно-исследовательские институты: Геологический комитет, географическая карта, земледельческая и почвенная. Необходимо немедленно выработать план. Отдел истории искусств украинский и славянский. Изучение Востока в связи с Крымом. Опытные учреждения в связи с богатствами Юга. Из людей: Науменко, М.Грушевский, Багалей, Оппоков, Высоцкий, Лучицкий, Тутковский. Необходима поездка в Харьков, Одессу, Екатеринослав. Связь с Крымом» [1, с.8].

Как видим, с самого начала в планах Вернадского фигурировал М.С.Грушевский в качестве потенциального академика и, возможно, первого Президента Академии. Министр иностранных дел гетманского правительства Дмитро Дорошенко в своих воспоминаниях подтверждает, что кандидатура М.С.Грушевского была заслуженной и достойной. «Круги, близко занятые делом организации Академии наук, очень хотели видеть первым ее президентом проф. М.Грушевского. На то было полное согласие со стороны Гетмана. Но проф. Грушевский категорически отказался, не желая получить назначение из рук Гетмана» [12, с.360].

Действительно, никто другой из среды национально ориентированной украинской интеллигенции не продвинулся так далеко по направлению к созданию УАН, как М.С.Грушевский. О его руководстве с 1897 по 1913 годы Львовским НТШ, и создании в 1907 году Украинского научного общества (УНТ), в которых историки видят прототипы УАН, написано немало. Но видение М.С.Грушевским будущей Академии отличалось своеобразием.

Во-первых, его проект основывался преимущественно на стереотипах организаций западноевропейских ученых XVII-XVIII веков. В качестве образца Михаил Сергеевич избрал Лондонское научное общество, целью которого было распространение научных знаний. Эти научные общества, по сути, были «клубами по интересам», в которых ученые оценивали результаты работ друг друга, обменивались информацией, присваивали почетные звания и награды. Источниками финансирования таких «академий» были членские взносы, пожертвования меценатов, прибыль от издательской деятельности и т.п. Лишь со временем государство стало опекать деятельность ученых, взяв академии под свое покровительство. В ХІХ веке академии появляются в Восточной Европе у так называемых «негосударственных народов» - у сербов, поляков, чехов, болгар, став мощным стимулом для пробуждения национального самосознания. Представляется, что ориентация М.С.Грушевского на создание Украинской Академии наук именно такого типа, преследовала, в первую очередь, не научную, а политическую цель. Вне всяких сомнений, собственная Академия – в любом ее виде – являлась серьезным аргументом в пользу государственной независимости Украины. Не учитывать этого факта не могли ни самостийники, ни сторонники «единой и неделимой».

Во-вторых, по мнению М.С.Грушевского, УАН должна была объединить усилия ученых, работающих в тех отраслях знания, которые нигде, кроме Украины, не развивались. Приоритет отдавался историческим, этнографическим, филологическим изысканиям. «Грушевський, - писал В.И.Вернадский, - исходил из структуры западноевропейских академий и из прекрасно поставленного им Общества им. Т.Шевченко во Львове. Но общество не было приспособлено работе в области других дисциплин - математики, естествознания и прикладных наук». Справедливости ради, следует отметить, что в структуре НТШ наряду с исторической и филологической функционировали медицинская и естественнонаучная секции, и в случае трансформации этого общества в Академию ликвидации их не предусматривалось. Другое дело, что с самого начала Грушевский «без боя сдавал позиции», резонно полагая, что европейцы ушли в области естествознания далеко вперед, и украинцам незачем «изобретать велосипед». Иначе говоря, физика, химия, биология и проч. отдавались на откуп иностранцам, в то время как социально-гуманитарным наукам отводилась в структуре будущей Академии ведущая роль.

В-третьих, учитывал М.С.Грушевский и наличный состав потенциальных академиков. При их отборе он придерживался политической целесообразности, ориентируясь на этнический признак. «Вы знаете, - писал он в письме к Вернадскому, - что у нас теперь нет достаточного количества ученых-украинцев за пределами украиноведения. Итак, мы должны обратиться к русским. Пройдет еще немало времени, пока силы эти у нас появятся». По его мнению, гораздо более целесообразным было не вести научной работы вообще, чем вести ее чужеродными, неукраинскими силами.

Наконец, последнее (по номеру, но не по значению). Михаил Сергеевич не мыслил Академии без своего в ней руководства, поэтому любой иной проект неизбежно подвергся бы с его стороны остракизму. Когда же вырисовалась реальная возможность создания комиссии по выработке законопроекта по созданию УАН, Грушевский встал в глухую оппозицию. Мы не случайно привели оценки современниками личности Михаила Сергеевича – они доказывают, что фактор его личного участия является первостепенным аргументом, хотя, конечно, сам он не признавался в этом открыто. Ему удалось переманить на свою сторону несколько членов НТШ, которые могли претендовать на звания академиков.

В определенной мере свет на интригу, сложившуюся вокруг УАН, проливает переписка Вернадского и Грушевского. Дискутируя с Грушевским, Владимир Иванович отстаивал собственное видение украинской академии, о чем написал ряд работ [2; 3; 4]. «Мне кажется, - признавался он, - я был тогда в Киеве единственным лицом, которое было практически знакомо с академической работой, как она проявлялась тогда в Петроградской Академии наук. Среди всех академий наша академия резко выделялась» [13, с.283].

Во-первых, созданная Петром І Российская Академия была гораздо лучше, чем европейские аналоги, адаптирована под решение научных задач государственного значения. Такая Академия финансировалась государством и была для академиков основным местом работы, «она не только заседала и не только издавала журналы, книги и имела библиотеку» [13, с.283], но и изначально располагала активно действующими и практически ориентированными научными учреждениями. Украинская Академия наук сможет соответствовать этим требованиям лишь при условии, что ее учреждения будут включены в государственную структуру, а оплачиваемый государством труд ученого станет «признаваемым государством государственно важным». С другой стороны, Вернадский признавал, что структура Российской Академии была недостаточно гибкой. Сформировавшаяся в условиях самодержавия, она отличалась инертностью и консервативностью. Стараясь предупредить этот недостаток в проектируемой Украинской Академии наук, Владимир Иванович предлагал ввести в ее Устав требование «широкого и полного самоуправления» и «независимости от какого бы то ни было влияния исполнительной государственной власти» [Цит. по 14, с.117].

Во-вторых, будучи натуралистом, Вернадский не собирался ограничиваться созданием академических учреждений украиноведческой направленности. Проектируемая Академия должна быть тесно связаной с обычными вопросами практической жизни, «чтобы ее значение было ясно всему населению, всей Украине», отзываться на все нужды и потребности населения, требующие «научной помощи и научного совещания» [3, с.312-313]. Так как народное хозяйство было разрушено войной, необходимо было обеспечить быстрый подъем производительности труда, полное и широкое использование производительных сил Украины, нахождения скрытых резервов ее развития. Как указывал Вернадский, здесь необходима самая интенсивная и самая безотлагательная исследовательская работа. Опираясь на принцип системности, он разработал проект структуры УАН, которая предполагала охват самых различных научных сфер, начиная от фундаментальных и заканчивая прикладными дисциплинами. «Орудиями исследовательской работы» должны были стать научные учреждения, как то: научно-исследовательские институты, лаборатории, музеи геологии, минералогии, археологии, этнографии, антропологии, ботаники, зоологии, палеонтологии, исторический украинский музей, астрономическая обсерватория и т.п. Эти учреждения объединялись по профилю в четырех отделениях Академии: историко-филологическом (с украинским разрядом), физико-математическом, экономико-юридическом и прикладного естествознания.

В-третьих, в дилемме «научное»-«национальное» Вернадский однозначно отдавал приоритет науке. По его словам, будущая Академия должна была «способствовать росту украинского национального самосознания и украинской культуры путем широкого и глубокого проникновенного научного изучения прошлого и настоящего украинского народа и его соседей, природы занятой им страны во всех ее бесконечных проявлениях» [3, с.313]. Но это вовсе не означало, что Украинская Академия формировалась бы исключительно из украинцев по национальности. Отвечая на письмо Грушевского, он писал: «Необходимо срочно создавать кафедры и лаборатории, институты, которые, поначалу, возможно, и будут заняты русскими. Но положение скоро изменится, т.к. должности в академии выборные. Очень скоро заявят о себе местные силы».

Необходимо заметить, что Вернадский и сам называл себя «русским, но не великороссом». Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что своей деятельностью по организации УАН способствует окончательному отпадению Украины от России. «Научный центр, который изучает язык и историю народа, означает, что нация достигла осознания своей общности и исторической судьбы. Без такого изучения самостоятельности быть не может, какие бы политические лозунги не провозглашались. Самостийность нельзя внедрить силой. Но надо считаться с реальностью. Если он не согласиться создавать Академию, завтра прибудут деловые эксперты из Берлина или Вены и, без сомнения, наладят такую работу. Уж лучше Академия сохранит традиционные связи с русской культурой. Наука вообще не имеет национальности. И потому, будет ли Украина отдельным государством, во что пока трудно поверить, или войдет на правах федеративной части в Россию, научный центр останется навсегда, он будет не разъединять, а связывать русский и украинский народы в высших сферах истины» [9, c.223].

Примечательно, что на приглашение Н.П.Василенко Вернадский согласился лишь при условии, что не станет принимать украинского гражданства, а будет работать как свободный эксперт, приглашенный правительством. «Я считаю, - писал он Ферсману, - что на Украине дело идет о борьбе двух культур: русской и немецкой, и мы не должны оставлять ни одной позиции. Упущенного не вернешь» [9, c.224]. «Мне кажется здесь я, в ученом мире, могу сейчас сделать нужное и для России и для Украины, а главное для науки» [5, 295].

Наконец, в отношении личного вклада М.С.Грушевского в дело Академии, то и тут следует отдать должное порядочности Вернадского. Приступая к работе в комиссии по выработке законопроекта по созданию УАН, Владимир Иванович не имел далеко идущих планов в отношении своего президентства в ней. Больше того, доподлинно известно, что Вернадский лично посещал Грушевского (возможно, даже не раз), обращаясь к нему с предложением возглавить Академию. Об этом разговоре осталась дневниковая запись: «он говорил, что ничего не может принять от этого правительства, в том числе и работы по организации Академии наук и самой Академии. На эту точку зрения я стать, конечно, не мог, но сказал, что я его понимаю и понимаю его отказ» [1, с.8]. Грушевский не только категорически отказался работать в «гетманской комиссии», но и стал отговаривать Вернадского. Иначе говоря, если не по-своему, то вообще никак.

Личная обида М.С.Грушевского, затаенная на время, всплыла после очередной смены власти, когда Гетманат сменила Директория. Незадолго до своего бегства П.П.Скоропадский подписал законопроект об учреждении УАН. 27 ноября 1918 года состоялось первое общее собрание академиков, которое единогласно избрало В.И.Вернадского президентом Украинской Академии наук. Но и после начала работы УАН М.С.Грушевский не успокаивался. «Каждый день грозил самыми неожиданными опасностями, - констатирует Г.П.Аксенов. - К обычным трудностям переходного времени прибавлялись интриги, которые вело «Науково товариство», возглавлявшееся известным историком и национальным деятелем Михаилом Грушевским. Общество претендовало на ведущую роль в научной жизни Украины. Личков, побывавший на одном из собраний «товариства», был несказанно удивлен, когда честь создания Академии наук была приписана вовсе не Вернадскому и Василенко, а этой организации.

Возможно, что отголоском интриг явилась статья в одной из большевистских газет. Собственно, не статья, а донос, где Вернадского назвали крупным кадетом и «землевладельцем». Статья анонимная, но вскоре выяснилось, что написал ее служитель библиотеки Перфецкий. «Ученый мелкий, но (главное), мелкий характер, - вспоминал о нем и этом случае Вернадский. – Больной! Я одно время неосторожно с ним был откровенен и принял в нем участие. Мелкий пидпанок. Не хватало сил на крупное» [9, c.231]. Тем не менее, статья имела последствия. Вокруг Вернадского стали сгущаться тучи, которые – в условиях обострившейся ситуации на деникинском фронте – могли закончиться арестом. К счастью, зоолог С.Е.Кушакевич пригласил академика на биологическую станцию под Киевом, в Староселье. Владимир Иванович покинул город, вернувшись лишь после взятия его белыми…

Мелкая месть Грушевского за уязвленное самолюбие. За то, что кто-то посмел перейти дорогу и вмешаться в дело, зарезервированное за своим именем. Здесь уместно будет вспомнить слова митрополита А.Шептицкого, который писал: «Есть в душе украинца глубокая и сильная воля иметь свое государство, но кроме той воли найдется, наверное, такая же сильная и глубокая воля, чтобы то государство было именно таким, каким его хочет иметь партия, клика, группа, даже единица. Иначе как же объяснить то фатальное деление между собой, те споры, раздоры, ссоры, ту партийность, которая уничтожает каждое национальное дело?! Как объяснить психику таких многочисленных горячих патриотов, дело которых носит исключительно разрушительный характер?». Горько осознавать, что сказанное касается не только событий 90-летней давности, но и современной политической жизни…

Похоже, что урок, который преподнесла история создания Украинской Академии наук, так и не пошел впрок. По-прежнему украинская элита отдает больше сил интригам и спорам, чем реальному делу. Мы упорно не хотим признавать, что академический проект ориентированного на Россию Вернадского был конструктивным и созидательным, а проект русофоба Грушевского – ограниченным и заполитизированным. В своей слепой ориентации на Европу, мы даже не видим, как своими собственными руками уничтожаем то, что было создано поколениями наших предков, объявив это «советским», а потому ущербным, неполноценным, чуждым. Национальная система образования и воспитания, накопленные научные знания, освоенные технологии, опыт были дезорганизованы, их разрушение стало близким к необратимому.

Вполне вероятно, что свой вековой юбилей Украинская Академия наук будет встречать уже в качестве приближенной к проекту М.С.Грушевского организации: независимой от государства, лишенной бюджетного финансирования, с преимущественно гуманитарной направленностью, ориентированной, в основном, на внутренние проблемы страны. Страны, которая входила в «десятку» государств с наиболее высоким научно-технологическим уровнем, а сегодня по своей воле и действиям неуклонно уходит на научные задворки мирового сообщества.

Додонов Р.А. У ИСТОКОВ УКРАИНСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК:

В статье доктора философских наук, профессора, заведующего кафедрой философии ДонНТУ Додонова Р.А. предпринята попытка реконструкции двух проектов создания Украинской Академии наук, принадлежащих историку М.С.Грушевскому и геологу В.И.Вернадскому. Анализируются сильные и слабые стороны каждого из этих проектов, а также суть разногласий между их авторами.

Dodonov R.A. AT THE SOURCES OF UKRAINIAN ACADEMY OF SCIENCES: V.I.VERNADSKIY AND M.S.GRUSHEVSKIY

In the article of the doctor of philosophical sciences, the professor, the head of the philosophy department of the DonNTU Dodonov R.A. the attempt of reconstruction of two projects of creation of Ukrainian Academy of sciences belonging to the historian M.S.Grushevskiy and the geologist V.I.Vernadskiy is undertaken. Strong and weak sides of each of these projects and the essence of disagreements between their authors are analyzed.

1 В 1906 году Дмитрий Иванович Багалей снял свою фамилию в коллективном заявлении шести членов Государственного совета об отставке в связи с реакционной политикой правительства, что вызвало возмущение В.И.Вернадского [5, с.43].

2 «Укрепляя авторитет нашей социалистической Центральной Рады и ее социалистические министерства, - писал он, в частности, в статье «Повороту не буде», - хотим сделать нашу Украину твердой крепостью социализма. Будем строить республику не для буржуазии, а для трудящихся масс Украины и от этого не отступим!» (На порозi нової України. – К., 1918. - С.84).