Погосян В

Специфическим объектом философии истории как области социально-философского знания на всех этапах его развития является проблема становления всемирной истории как целостности, центральным в ней выступает представление об обществе не как таковом – социальной форме движения, а как о предельном множестве, совокупности реально сосуществовавших в историческом пространстве конкретных обществ.

В рамках теории единого исторического процесса как единства многообразия и неравномерности развития отдельных обществ исследователи фиксировали, что процесс не только целостен, но и един в том смысле, что повторение касается общности фундаментальных, а не конкретно-исторических характеристик всех участников процесса (Г.Гегель, К.Маркс). Наблюдаемая одинаковость стадий интерпретировалась как проявление сущности истории сторонниками цикличности исторического процесса (Д.Вико, Т.Моммзен, Э.Мейер), наиболее полно воплотившись в историософских концепциях исторического прогресса как вариантах линеарной его трактовки (М.Кондорсе, Г.Спенсер, О.Конт, Ф.Фукуяма). К ним примыкает ковариантная модель всемирной истории (К.Ясперс): множество обществ развиваются самостоятельно, но время от времени характеристики их развития синхронизируются, наблюдаются одновременные качественные изменения. В.Каволис, уравновешивая крайности миросистемного анализа (Э.Уолерштайн), который свел национальные социумы к эманациям мировой системы, высказал идею о возможности порождать мироцелостность отдельными цивилизациями как локальными социокультурными системами. К этой идее примыкает подход Н.Лумана, рассматривающий частные социальные системы как аутопойетичные (самовоспроизводящиеся).

При всем плюрализме современных подходов, полипарадигмальности в отображении объекта как целого, нам представляется, что собственно целостную, системную парадигму всемирно-исторического процесса дает, обладая наибольшей разрешающей способностью, именно цивилизационный подход (Н.Я.Данилевский, О.Шпенглер, А.Тойнби), основанный на принципе «самодостаточности» локального развития и уникальности форм отдельных обществ.

Согласно цивилизационной парадигме участники всемирно-исторического процесса взаимодействуют друг с другом, хотя и в разной степени на разных этапах своей истории, и это взаимодействие оказывает влияние на специфику развития отдельных обществ.

С этим вполне коррелируется теория комплексности, предлагаемая для анализа динамичных и самоорганизующихся систем (Дж.Смит, К.Дженис, Дж.Урри, Б.Хайнц). Комплексные системы возникают в процессе взаимодействия простых элементов и состоят из большого количества элементов. Агенты комплексной системы действуют в конкретной окружающей среде, демонстрируя свою способность приспосабливаться к возникающим обстоятельствам.

В рамках данной теории можно выделить следующие особенности сложных систем:

- события и элементы влияют друг на друга;

- маленькие причины вызывают большие последствия;

- изменения могут быть катастрофическими в период трансформации систем.

Наиболее весомым вкладом в формирование адекватной картины современного мира, по нашему мнению, является следующее положение теории комплексности, разрешающее дилемму универсальности и уникальности: «Проходя поворотные точки (бифуркации), в комплексных системах формируется особый паттерн действий и развития» [цит. по: 1, с.5].

В.Игнатьев, отмечая, в частности, слабую разработанность понятий отдельного социального организма и региональной системы отдельных социальных организмов, настаивает на том, что в соответствии с современными представлениями о механизме развития сверхсложных, комплексных социальных систем интегрированная теория всемирно-исторического процесса должна опираться на трактовку его как самоорганизующейся целостности, которая состоит из ряда самоорганизующихся целостностей [2, с.222].

Это положение подводит к проблеме изучения генетических оснований формирования (цивилизационных матриц) локальных обществ и региональных цивилизаций, механизмов обеспечения самодостаточности существования специфических видов отдельных социальных организмов, их устойчивости к модификациям и деформациям со стороны внутренних кризисов и потрясений и со стороны внешнего воздействия.

Внешнее причинное воздействие происходит во время «столкновения» или «диалога» цивилизаций: торговли, миграции населения, войн, путешествий, развития средств массовой коммуникации и т.д., в процессе которых происходит распространение инноваций, в том числе импорт в определенное общество извне, что, в свою очередь, служит одним из важнейших механизмов социальных изменений.

Социальные изменения вызываются инновациями следующих типов:

- новые технологии (военного, экономического, научного плана);

- культурные новшества (новые верования, ценности, идеологические конструкции);

- новые формы социальной структуры.

При обсуждении экзогенных аспектов невозможно обойти вопрос социальной модернизации, который расшифровывается как проблема инновационных привнесений, возможность адаптации нововведений к локальным традициям, объема заимствований и масштаба их распространения в конкретном обществе. Именно способность обществ заимствовать технологии, практики, институты, культурные модели выступает в качестве предпосылки ускорения социального прогресса и повышения их адаптивных ресурсов в процессе приспособления к новым реалиям [см.: 3, с.99-122].

Конкретно-исторические исследования примеров преднамеренных, очевидных и систематических процессов копирования и избирательного включения в локальные системы институциональных практик и идей, заимствованных за рубежом, свидетельствуют о значимости влияний, импорта технологий и институциональных моделей в национальных контекстах процессов модернизации, ибо, по нашему мнению, социальная модернизация, соразмеряясь с поставленными целями и собственным определением, национальна априори.

В целом модернизационной парадигме присуще проведение анализа на локально-национальном уровне; оперирование эндогенными переменными, такими как социальные институты и культурные ценности; положительная оценка самого процесса модернизации как прогрессивного и перспективного, существенно расширяющего потенциал человеческих возможностей и экологическую нишу собственного этноса.

Сформировавшись в значительной степени под влиянием эволюционизма и функционализма, модернизационная парадигма прошла длительный путь совершенствования. Различные теоретико-методологические модели ориентируют на освещение различных аспектов модернизации.

В классических теориях модернизации сам процесс трактовался как переход от традиционного к современному обществу и рассматривался обыкновенно как «вестернизация» или «европеизация» (С.Липсет, Д.Лернер, М.Леви, Г.Алмонд и др.). В современных вариантах теории модернизации понятия модернизации и вестернизации разведены; получили признание различные пути развития: вестернизация без модернизации, модернизация без вестернизации, догоняющая модернизация (С.Хантингтон).

В основе технологическо-конвергенционистской модели (П.Штомпка) лежит гипотеза, что доминирующая технология, имеющая собственную имманентную логику развития, которая приводится в действие последовательностью открытий и инноваций, обуславливает специфические формы социальной организации. Предполагается, что новейшие технологии рано или поздно повлекут за собой появление синдрома современности, что выражается в нарастании сходства, однородности различных обществ и сглаживания местной специфики. Сторонники этой модели исходят из того, что технологический прогресс в состоянии преобразовать традиционное общество путем генерирования изменений в установках и поведении, создания новых ценностных ориентаций. Инерция исторического контекста, возможности «иммунных» ответов со стороны традиционной среды, роль социокультурной составляющей конкретного общества данной моделью недооцениваются.

Модель структурно-функциональной дифференциации (Н.Смелзер) расширяет аналитический горизонт, трактуя процессы структурной и функциональной дифференциации как неизбежные и естественные. Однако данная модель также страдает определенной прямолинейностью, имея в своей основе, как и предыдущая, ясное теоретическое представление о результате модернизации, которое не предусматривает сохранение элементов традиционных структур.

В ракурсе нашего исследования нам представляется целесообразным использование адаптационной модели, как в наибольшей степени соответствующей задаче реконструкции механизмов межцивилизационного заимствования. В основе данной модели лежит эволюционистская гипотеза о вариативности и приспособлении как оптимальном способе выживания и развития обществ. Модернизация, согласно этой модели, позволяет социальной системе лучше адаптироваться, действовать эффективнее, удовлетворять более разнообразные потребности большего числа людей и на более высоком уровне. Предпосылкой модернизации при этом является сосуществование различных обществ, создающее основания для сопоставления. Отставшие в развитии общества, после сопоставления собственных параметров с характеристиками более развитых обществ или в результате контакта с более развитыми обществами или культурами, вынуждаются к модернизации, чтобы не потерпеть поражения в состязании с ушедшими вперед, не оказаться в зависимости от них, в конце концов, чтобы улучшить у себя качество жизни. При этом в рамках данной модели модернизация не обязательно приводит к положительным результатам; выборочная трансплантация культурных элементов может не вести к замене традиционных институтов, но может иметь следствием их ухудшение, деформацию, а в некоторых случаях – привести к самым разнообразным культурным и социальным аномалиям. К тому же, возможны случаи традиционалистской националистической реакции и отторжения заимствований спустя некоторое время после их внедрения. Более того, как показывает практика, заимствование инноваций не всегда сопровождается переносом их системных признаков, т.е. места и роли, которыми они обладают в системе культуры-донора.

Причины подобного, по нашему мнению, лежат в самой природе социальной системы, как саморегулирующегося, саморазвивающегося и самодостаточного социального организма.

Инновации, либо, иначе, фундаментальные открытия, представляют собой новую комбинацию известных культурных элементов или комплексов, представая в виде материальных, концептуальных, идеологических и духовных. Фундаментальное открытие, совершенное в стране пионерской модернизации, позволяет значительно расширить экологическую нишу собственного этноса, выводит такую страну на уровень лидера-гегемона.

Перед остальными странами-акторами встает вопрос не просто конкурентоспособности, но вопрос в первую очередь выживания, жизнеспособности функционирующей системы как таковой. Отсюда вытекает необходимость в кратчайшие сроки изменить тот параметр системы, в котором имеет место отставание по отношению к стране-гегемону, или, иначе, необходимость модернизации. Последнюю в подобном контексте можно определить как ускоренное, догоняющее развитие, осуществляемое исключительно путем административного регулирования, нацеленное на быстрое достижение стратегических результатов, органическую коррекцию параметров, в которых имеется отставание, с целью обеспечения устойчивости социальной системы перед лицом воздействия экзогенных факторов.

Любая рассматриваемая социальная система находится в тесной связи с внешним миром, который существенно влияет на протекающие в ней процессы. Вместе с тем любая система как гомеостатическая может существовать лишь в определенных условиях, находящихся в довольно узких пределах. Каждая гомеостатическая система имеет четыре диапазона функционирования:

- Оптимальное состояние, то есть состояние, к которому система стремится в установившемся динамическом режиме.

- Диапазон благоденствия, то есть состояние, в котором система может находиться неограниченно долго. Находясь в диапазоне благоденствия регулирующие сигналы настолько слабы, что могут находиться ниже порога чувствительности, а инерционность такова, что лишь асимптотически система может приблизиться к оптимальному состоянию.

- Диапазон гомеостаза, то есть состояния управляемого изменения.

- Диапазон выживания, то есть состояние слабо управляемых изменений [4].

Ключевой характеристикой социальной системы является устойчивость, причем имеются в виду не просто пассивные формы устойчивости – прочность, сбалансированность, гомеостазис, а и ее активные формы – надежность, выживаемость, адаптивность, способность к самосохранению и саморазвитию.

Любая система является устойчивой, структурно конструируясь из стабилизирующего начала более или менее устойчивых констант и обладая изменяющимися переменными составляющими. При всем относительно гомогенном технологическом равенстве именно социокультурная составляющая константа конкретного общества является уникальной. Она же и обуславливает специфичность и динамику трансформационных процессов, проходящих в обществе, являясь своеобразным охраняющим началом.

Устойчивость социокультурной компоненты стала отражением общей исторической традиции в решении проблем цивилизационного взаимодействия: подчинение любых заимствований, даже культурных и духовных целям и задачам национального существования в истории [см., напр.: 5].

Для объяснения результирующих процессов инновационных привнесений и формирования нового социетального контекста продуктивным представляется использование концепции парциальной (частичной, фрагментарной) модернизации, в основе которой лежит идея обоюдного влияния и взаимообусловленной трансформации импортируемых инноваций и эндогенных традиций.

«Во многих обществах, - писал автор концепции А.Рюшмейер, - модернизированные и традиционные элементы сплетаются в причудливые структуры… Если давать формальное определение, то частичная модернизация представляет собой такой процесс социальных изменений, который ведет к институционализации в одном и том же обществе относительно модернизированных социальных форм и менее модернизированных структур… При определенных обстоятельствах модернизация средств, ролей, организаций и норм может зайти очень далеко, а вера и ценностные ориентации остаются неизменными» [цит. по: 6, с.310-311].

Симбиоз внедренных в традиционный контекст инновационных экзогенных элементов, терявших в нем способность функционировать как рациональные, и эндогенных немодернизированных элементов, традиционное функционирование которых также блокировалось, рассматривался самим автором концепции как малоплодотворный. Таким образом, в оригинальной своей версии ситуационно ориентированная парциальная модель может рассматриваться как частный, субоптимальный случай линеарной модели модернизации. Между тем модернизация, преобразуя параметр системы, нуждающийся в корректировке, не становится всеобъемлющей по причине социокультурной составляющей цивилизационной матрицы, о чем косвенно упоминает сам А.Рюшмейер.

Совершенно иную трактовку фрагментарной, парциальной модернизации предлагают российские исследователи А.Д.Богатуров и А.В.Виноградов в рамках разрабатываемой ими концепции анклавно-конгломератного общества. В соответствии с ней, анклавы, которые могут представлять собой как эндогенные инновации, вытекающие из логики собственного развития, так и экзогенные новации, рассматриваются в качестве устойчивых единиц общества-конгломерата. Авторы концепции утверждают, что «Среда может стремиться поглотить анклав через распространение на него присущих связей. Но анклав может успешно сопротивляться ей, попутно способствуя приобретению обществом более сложной структуры. Подобная структура способна позволить обществу, с одной стороны, адаптировать достижения техногенной цивилизации, с другой – сохранить условия для воспроизводства архаичных трудовых мотиваций так, что последние в соединении с современной техникой дадут экономический эффект, превосходящий тот, что возможен в стране происхождения этой техники на основе характерного для нее отношения к работе и производству» [7, с.126].

Приведенный в данной статье аналитический материал позволяет сделать следующие выводы.

Процессы культурного заимствования и освоения инноваций принимали в истории человечества разнообразные формы, разнообразными же являлись объемы привнесений, их сущностное содержание, дальнейшее использование в общественной практике, мотивация преобразований. Данные матричной культуры, запечатленные в сознании людей на уровне их генетической культуры, проявляются как этнокультурные специфические черты, присущие только этому народу и которые оказывают влияние на вектор развития общества, определяя способы использования заимствованных фундаментальных открытий, уровень распространения инновационных привнесений, принятие или отторжение экзогенных культурных новшеств. Социокультурная составляющая константа конкретного общества, будучи системообразующей компонентой, стремится к сохранению гомеостаза, состояния относительной стабильности общества. Социальная модернизация в данном случае выступает как рефлексия социальной системы на экзогенное воздействие. Сохраняя собственное матричное ядро, система проводит частичную модернизацию, коррекцию определенных параметров, в которых имеется отставание, с целью повышения собственной стойкости и жизнеспособности.

В процессе культурного развития человечества нельзя отвергать силу идей и инноваций, переступающих национальные границы. Ни одно общество не может остаться в стороне от действия экзогенных факторов. Но идеи, институты и технологии должны быть приспособлены к эндогенному этносу. Такое видение проблемы подводит к задействованию модели парциальной модернизации, которая по сравнению с другими моделями более объемна и эмпирична, позволяет более адекватно описывать сложные взаимоотношения между традицией и новацией, сопровождающиеся взаимовлияниями, трансформациями, конструированием причудливых симбиотических агрегатов.