Таранущенко В

Донецкий национальный

технический университет

М.Ковалинский, вспоминая свою дружбу с Г. Сковородой и отметая попытки всевозможных лицемеров пускать ядовитые стрелы в его память, писал о своем первом учителе жизни и друге, что святость жизни, красота и совершенство духа его сквозь мрак смерти и клевету злобных душ, сияя внутренним спокойствием, представляется в думах обогащенных, достигающим совершенства мудрым мужем [3, с.413]. А ремесленникам от богословия великий мыслитель с единой иронией говорил, что без святости жития корабельным мастером, можно быть, можно сделаться, но проповедником никак нельзя, разве мартышкою его [7,с.191].

Откуда эти высокие порывы у вышедшего из простых казацко-крестьянских низов? Где истоки этой высокой духовности и в чем, собственно, состоит феномен этого неординарного крестьянского просветителя? На эти вопросы мы попытаемся поискать ответы в данной статье.

Надо сказать, что христианские ценности и в частности важнейшие из них – святость в отношении в к Богу и утверждение внутренней духовной свободы личности – всегда выполняли и выполняют роль стабильных ориентиров для души, позволяющих не сбиться с пути, особенно в переходные эпохи бурных общественных трансформаций, они выполняют, наконец, роль консолидирующего фактора в развитии цивилизаций. Так, общеизвестно, что «Вечные права человека и гражданина», впервые провозглашенные первыми переселенцами в Северной Америке основывались ими на святости отношения человека к Богу… С точки зрения М. Вебера современный капитализм возник на основе этики протестантизма. Существенно и то, что наука, без развития которой современная западная цивилизация немыслима, тоже исторически возникла религиозном христианском контексте [5, с.4]. Поэтому вопрос о роли христианских ценностей в жизнетворчестве Г. Сковороды и в частности, святости его отношения к Богу не является чем-то второстепенным и малозначительным. Вне всякого сомнения большую роль в его росте сыграла учеба в Киево-Могилянской академии, где он получил блестящее философское образование. Его философская культура буквально поражает воображение: здесь и признанные гранды античной философии – Плутарх, Цицерон, Лукиан, Климент Александрийский, Оригена и Дионисий Аргеопаг. Он хорошо знал Сократа, Платона, Эпикура и Аристотеля. Из римских философов – Сенеку, Кора, Вергилия и Горация. Но судьбоносное влияние на процесс формирования его духовного мира оказал Платон с его учением о совершенных идеях. Платон учил, что высшим мерилом отношения человека к миру есть созерцание и что созерцательная жизнь выше, чем практичная деятельность. В практической жизни мы имеем дело лишь с миром тленных, переходящих вещей и они являются бледной копией подлинной, настоящей жизни. Поэтому настоящее призвание философа состоит в уходе от земных проблем и очищении своей души, ибо «к ней много пристало землистого каменистого, дикого» [6, с.372], а ведь предназначение души – «вечно стремиться к божественному и человеческому в их целокупности» [6, с.223].

Г.Сковорода отмечал, что «из самых младенческих лет тайная сила и мания влечет меня к нравоучительным книгам и я их больше всех люблю. Они врачуют и веселят мое сердце» [9, с.246]. Поэтому, размышление о человеке и его нравственном здоровье, мучительные поиски истины и Бога стали доминирующими в творчестве Г. Сковороды. Хорошо зная Библию, великий мыслитель был глубоко убежден, что Иисус Христос есть величайшее существо, управляющее духовной эволюцией человечества и его миссия в этом мире состоит в том, чтобы дать новый духовный импульс человечеству. И когда голос с небес возгласил: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором мое благоволение» [1, с.72] – для Г. Сковороды образ Иисуса Христа и его жизненный путь, полный величия, славы и бессмертия, не мог не вызвать очарования и восхищения и стремления к подражанию. Всё покупало в образе Христа и было что-то великое и необъяснимо-таинственное в его словах и делах: его бескорыстная любовь к людям как магнит притягивала к нему всех страждущих и обездоленных, а нежная магия его краткой мудрости, олимпийское спокойствие и выдержка вершили чудеса в мире. Где бы он не появлялся – везде он искал возможность учить людей добру и справедливости, пробуждая в них честь и человеческое достоинство. Бог - есть любовь, это Г. Сковорода знал, но свою любовь к Богу он, буквально, выстрадал. Это было связано с эпидемией в Киеве, когда какая-то таинственная сила заставила его покинуть город. В его отношении к Богу произошли незабываемые перемены: Бог для него стал другом! «Он возлюбил меня!» – признавался он в письме батюшке Я. Правнукому. А в письме к М. Ковалинскому, он откровенно заявил, что теперь «я же точно знаю что я всецело посвятил себя одной только божественной истине» [10, с.212].

Желание быть похожим на Бога, во всем следовать ему, растворится в нем, было неистребимо. И его слова – призыв: «Христос, життя моє! Ти в мене, я в тебе вселюся, солодощів тих наситюся! [4, с.4], можно рассматривать как тайное желание Г. Сковороды стать Богом, за которым бы все шли и преклоняя колени, говорили: «Отче наш небесный! Богочеловек! Праведный и Мудрый! Всемогущий!» И великий просветитель прямо так и говорил, что его судьба, жребий связан с голяками – быть их попечителем и утешителем, подчеркивая тем самым свою привилегию быть богочеловеком. И Г.Сковорода чувствовал в себе эту божью искру, божью энергию, выражающуюся в устремленности освящать пространство и просвещать людей. Но чтобы стать таковым он должен быть абсолютно свободным. А личная свобода и независимость для Г. Сковороды были превыше всего: он их рассматривал как высшую ценность. Свобода, рассматриваемая как внутренняя необходимость, как потребность в самоосуществлении присуща только человеку и дается она ему не как нечто готовое, дарованное извне, а как его внутренний духовный порыв, итог его собственных мучительных раздумий и принятия нестандартных решений. Для творчества Г. Сковороды была характерна духовно окрыленная свобода, которая позволила ему на крыльях духовности, оторвавшись от земли, отказаться от всего земного. Он считал, что тот, кто находится в плену тленных, преходящих вещей – не может быть свободным и духовно богатым. Лишь только тот, кто ничего не имеет и все утратил – становится свободным. Свободен не тот, кто ищет удовлетворения всех своих потребностей и желаний, а лишь тот, кто, лишившись всего, – не хочет и не желает ничего иметь. И в награду за свои «потери» – он становится Властелином Вселенной, т.е. Богом. Его принципом стало: «быть, а не иметь». И в жертву своей любви к Богу Г. Сковорода все-таки пошел не все лишения, потери и страдания. Однако для Г. Сковороды не была характерна елейно-лицемерна христианская святость, апология всепрощения. Уже первые пробы пера – «Всякому городу нрав и права …» и «Рассуждение о поэзии» – выявили в его конфликтом с епископом строптивый характер, свободный и независимый бунтарский дух: И тогда «епископ поставил перед «еретиком» требование немедленно отказаться от личных убеждений, а за непослушание – уволить Г. Сковороду с должности учителя» [2, с.375]. Для епископа - же был оскорбительным дерзкий ответ молодого учителя: «Одно дело – пастырских жезл, а другое – сопилка пастухов» [8, с.173] – и Г. Сковорода покинул коллегиум.

Надо сказать, что духовенство, видя его твердый и независимый дух, ум и недюжинные способности, пытались завлечь в свое лоно, сделав его епископом с предоставлением ему кафедры митрополита. Но тщетно! Не захотел он ни высокого духовного сана, ни громкой славы и всяческих благ. Он не захотел обслуживать интересы господствующего класса. Он хотел быть самим собой! Быть – значит становится самим собой, а путь становления к самому себе – самый сложный и самый трудный, требующий твердого характера и силы духа. И вскоре это почувствовали святые отцы, искавшие с ним встречи и одновременно боявшиеся его острого языка, сочетающего в себе «змеиную мудрость с голубиной простотой» [10, с.204]. Известно даже, что епископ Тихон, будучи ошарашен вопросом Г. Сковороды о возможном существовании в божьем царстве пчел и трутней – убежал от бойкого собеседника и стремился избегать с ним встреч [15, с.380].

Конечно же Г. Сковорода не призывая к свержению существующего общественного строя, но верный христианской этике ненасилия предпочитал оружие критики – критике оружием. Клеймя позором официальную церковь, называя ее «мертвой храминой», а монастыри как «блудные дома», он ненавидел духовенство как «идолопоклонников» и «лжепророков» и, исходя из своих пантеистических убеждений, рассматривал их как ненужных посредников, а все церковные обряды как пустые церемонии, похожие на театральные представления. «Так скажите к чему они мне? …Что с них? Сколько уже веков мудрите в церемониях, и каков плод кроме одних расколов, суеверий и лицемерия. Бездельники прикрылись сим листом в наготе своей. Глупцы основали на тени сей блаженство свое» [11, с.116]. Потому-то первую лекцию в Харьковском колледже он начал со слов: «Весь мир спит. А наставники не только не пробуждают, но еще поглаживают: «Спи, не бойся, место хорошее! Чего опасаться» [12, с.175].

Духовенству брошен смелый упрек в его ненужности, пустоте и никчемности, а с официальной церкви был сорван ореол святости и непогрешимости. Пренебрегая собственной безопасностью, Г.Сковорода смело распространял идеи множественности миров и неоднократно в своих работах ссылался на «коперниканскую систему». И это несмотря на изданное и подтвержденное синодом в декабре 1756 г. запрещение писать, печатать и проповедовать эти идеи по всей России [14, с.224].

Беспощадную и дерзкую критику духовенства и официальной церкви, игнорирование распоряжений и отказ от сотрудничества с властями ему не могли простить и Г.Сковорода попал в список неблагоприятных граждан Российской империи. Стало известно, да и то почти столетие после смерти, что на известного философа просветителя заведено «секретное дело», в котором он обвинялся в антиправительственной и антицерковной деятельности [14, с.219].

Но выступая против официальной церкви и ее служителей, Г. Сковорода свято соблюдал букву и дух божьих заповедей – любовь к Господу и любовь к ближнему. И эта иерархия любви соблюдалась им как природный закон. Это был его образ жизни и поведения. Особенно впечатляет и трогает его дружба с М. Ковалинским. «Здравствуй желание мое! Забота и услада души моей! Михаил драгоценный!» [10, с.243] – не пишет, а поет Г. Сковорода. Сколько заключено в этих словах тихой и тайной любви! Сколько здесь необъяснимого и загадочного, рвущегося наружу из потаенных уголков истосковавшейся души - признания в чистой, светлой и нежной любви! И за всем этим чувствуется натура широкая, глубокая и гордая, способная на сильные чувства! И можно себе только представить сколько бы Высокого, Светлого, Доброго было бы сказано любимой женщине! Но земной любви, он предпочел любовь небесную. Все было брошено на алтарь любви к Всевышнему – даже самое светлое и ценное в человеческой жизни – земное чувство любви к земному человеку. И какой бы возвышенной и трогательной не была дружба Г. Сковороды с М. Ковалинским – она не в состоянии была заменить ему настоящую любовь, ибо любовь к ближнему, святость человеческих чувств проверяется и доказывается не на небе, а на земле.

И ничего более не осталось делать гордому поэту как радоваться о Господе «Радость, веселье по мысли Г. Сковороды, является единственным состоянием, стоящим человека. И он искал радости в страданиях: «блаженны нищие», «блаженны кроткие» – он был верен этим заповедям и свято следовал им в жизни. Он знал, что страдания делают душу божественной, а без страданий душа человека загнивает. И там, где в душе божественного света нет, там радости, веселея и утехи нет, но только страх, мятеж, горесть, смерть… [9, с.229].

Заботясь о чистоте души, Г. Сковорода исходил из того, что плоть по своей природе враждебна духу, что все материальное – злое, все духовное – доброе. Поэтому он пытался найти в окружающей действительности некую субстанцию, которая была бы возвышенной и облагораживала человека. Очищение души, считал Г. Сковорода, важнее всяких практических дел. «Кто пашет поле и здоров – пишет Г. Сковорода – счастливее здорового царя, но еще счастливее тот, кто с радостью очищает каналы своего сердца» [10, с.231]. Человеку, заботящемуся о состоянии своего духа необходимо постоянно заглядывать себе в душу, считает Г. Сковорода, и очищать сию господыню нашего тела. А в письме к В.М. Замборскому тонко заметил: «Взгляни на многих сидящих в темнице работников. Они крепчайшие зверей и скотов по телу, а сердце их не мощнее воробья, гнилее молью съеденной тряпки [13, с.316]. И поэтому, когда совесть человека чиста, душа его высоко взлетает к небу, не отягощенная бременем суеты и корысти и тогда так сладостен, по мысли Г. Сковороды, становится путь жизни. Высокие порывы, которые так важны и необходимы в жизни человека требуют, по убеждению мыслителя «блюсти девственность своей души», поддерживая ее святость перед Господом и самим собой. А в традициях христианства это означает почитать своего отца и мать, не воровать, не убивать и т.д. – и тогда естественные человеческие чувства приобретают гражданское звучание, ибо сутью человеческого чувствования является сочувствие, милосердие, сутью переживания – сопереживание, сутью добра – добро творение и т.д.

Корень всех общественных бед, по мысли Г. Сковороды, в «сребролюбии», которое поражает войны, убийства, вражду, неудачи, печали, отчаяния и т.д., но «сам корень родился от отступления от веры, от безбожия» [13, с.318]. Надо сказать, что эти человеческие пороки почти 300 лет после констатации их Сковородой в настоящее время на все более новой, изощренной основе, подкрепленные новыми достижениями техники. Поэтому, тысячу раз прав великий гуманист – просветитель, указывая на корни зла, коренящиеся в «сребролюбии» и его страстный призыв к христианскому миру и вообще к людям Земли: «Встаньте, поднимитесь от земли! … Слушай христианин! Долго ли тебе лежать на земле? Будешь ли ты когда-то человеком? Не будешь! Почему? Потому что на плотскую завесу засмотрелся» [12, с.176-177] – звучит как набат в сегодняшнем противоречивом и хрупком мире.

Современники должны помнить предупреждение великого украинского философа-просветителя и гуманиста, что ориентация лишь на материальные ценности, стремления к всепоглощающей силе денег и жажде власти – ведут к измельчению души, духовной опустошенности человека, если в основание его бытия не будет положено божественное начало.

Веря в духовное пробуждение украинского народа, Г. Сковорода был искренне убежден, что «потоп прекратиться», выйдет новое солнце и луна и тогда «мы сотворим свет наилучший. Созиждем день веселейший! Да будет свет! Да станет и утвердится!» [12,с.147]. И, наконец, его зажигающее обращение к людям: «Дерзайте! Мир вам! Радуйтесь!» [12,с.179].

Это жизнеутверждающий оптимизм необходимо понять и по достоинству оценить если учесть тот период национального унижения и безысходности, который переживала Украина: еще в 1686 году в соответствии с соглашением между Москвой и Речью Посполитой часть Украинских земель была разделена между соседними государствам, затем окончательно утратили автономию гетманство, Слободская Украина, прекратила свое существование Сечь Запорожская.

Трудно сделать однозначный вывод о такой противоречивой фигуре как Г. Сковорода. Да это вряд ли необходимо делать, ибо всякое новое прочтение великого искателя истины и Бога будет по-новому и по-своему оцениваться потомками. По-своему они будут оценивать его новые порывы, значимости и весомости их духовной ценности, которое он исповедовал. Одно несомненно: XVIII век был веком не только героев и пророков, но и веком пробуждающейся украинской нации, олицетворением которой и был гуманист-просветитель. И никак нельзя согласится с мнением некоторых исследователей творчества Г. Сковороды, что в своей просветительской деятельности он играл роль сверх человека и как в театре использовал грим, декорации и пр., с тем чтобы как можно лучше исполнить свою роль…, чтобы назвали его, артистом уничиженности [7, с.170]. Независимо от этой внешней мишуры, которую ему не заслуженно прилепили - Г. Сковорода был сыном-патриотом своего народа и объективно, пусть в теологической форме, в образе Иисуса Христа подверг резкой критики всю структуру общественной жизни того времени, пробуждая национальное самопознание украинского народа.

В заключении необходимо еще раз оттенить и резюмировать все выше изложенное: философский смысл святости жизни и духовных исканий великого гуманиста-просветителя состоял не в том, чтобы разрушить существующее общество, (ведь вся идеология Просветительства исходила из приоритетной роли разума, просвещения, преобразования и общества и Г.Сковорода был выразителем этих идей), а в том, чтобы показать всю неприглядность и мерзость общественного зла и поставить проблему духовного возрождения человека и общества, символом движения и которому являлось учение об очищении души и сердца. Поэтому важнейшие христианские ценности – внутренняя духовная свобода личности и святость ее отношения к Богу – выстраданных умом и сердцам просветителя и то, в образе Христа Г. Сковорода, быть может, первым из украинских философов увидел неисчерпаемый гуманистический потенциал, - несомненно является значительным завоеванием украинской философской мысли и достойным вкладом в традиции европейской культуры. И в этом отношении стремлению Украине интегрироваться в европейское сообщество не выглядит как стремление бедного родственника побыстрее усесться за богатый стол европейского дома. Независимая Украина с обыкновенным чувством собственного достоинства по праву займет свое место законное в когорте цивилизованных государств Европы. В этом и заключается вся непреходящая ценность философско-поэтического творчества великого просветителя, в котором он органически соединил философское, божественное и человеческое.

Литература

1. Безант Анни. Эзотерическое христианство - М.: Арт, 1991. - 193с.

2. Дем’янчук В.М. З історії заснування Переяслівського колегіуму // Сковорода Григорій: дослідження, розвітки, матеріали. - К., 1992. - 382 с.

3. Ковалинский М.И. Жизнь Григория Сковороды. // Григорий Сковорода. Соч. в 2-х томах. - Т. II. - М.: Мысль, 1973, - 486 с.

4. Колодний А.М. Філософська релігійність Сковороди // Людина і світ, 1994, № 9, с. 3-5.

5. Христианские ценности: либерализм, тоталитаризм, постмодернизм. // Вопросы философии, 2001, № 4, 3-9 с.

6. Платон. Диалоги. – Харьков: Фолио, 1999. - 382 с.

7. Петров В. Личность Сковороды. // Философская и социологическая мысль,1995, № 1-2. - С. 191-211.

8. Петров В. Личность Сковороды // Философия и социологическая мысль, 1995, № 3-4. -С 169-188.

9. Сковорода Г.С. Разговор пяти путников об истинном счастии в жизни (разговор дружеский о душевном мире) // Г. Сковорода. Твори в 2-х томах. - Том 1, - Київ, 1961, - 637 с.

10. Сковорода Г.С. Письма к М. Ковалинскому // Г. Сковорода. Соч. в 2-х томах. Т. ІІ. - М.: Мысль, 1973, - С. 189-280.

11. Сковорода Г.С. Симфония, нареченная Асхань, о познании самого себя. // Г. Сковорода. Твори в 2-х томах. - Том І. – Київ, 1961, 637 с.

12. Сковорода Г.С. Диалог. Имя ему – потоп змиин // Г.Сковорода. Соч. в 2-х томах. - Т. ІІ, - М.: Мысль, 1973, - 486 с.

13. Сковорода Г.С. Письма родным лицам. // Г. Сковорода. Соч. в 2-х томах. - Т. ІІ. – М.: Мысль, 1963. - 486 с.

14. Табачников И.А. Свободомыслие Г. Сковороды. // Вопросы истории религии и атеизма. Сб. статей. Т. 2. – М.: Наука, 1964.

15. Яруєв І.С. До біографії Г. Сковороди. // Сковорода Григорій: дослідження, розвитки, матеріали. - К., Наукова дума, 1992. - 382 с.